Делая добро, да не унываем, зная, что в своё время пожнём.
Христианин должен заботиться не только о собственном благополучии, но непременно и об улучшении качества жизни других людей по принципу: «Возлюби ближнего, как самого себя» (Евангелие от Марка 12:31). Сознавая ценность каждой человеческой личности, созданной Творцом по Его образу и подобию, мы определяем «ближнего» не по конфессиональной, национальной или родственной принадлежности. Для нас ближний тот, кто нуждается в помощи, которую мы можем оказать.
Мотивом благотворительности наших церквей является не реклама конфессиональных добродетелей или стремление к самоутверждению, но евангельский принцип: «И всё, что вы делаете, делайте от души, как для Бога, а не для человеков» (Послание к колоссянам 3:23). Чёрствость, безразличие и равнодушие чужды евангельскому духу. Рядом с каждым страдающим человеком, чем бы его страдание ни было вызвано, мы видим сострадающего Христа. Пример Христа и Его покоряющая сердца любовь определяют участие церквей в нуждах людей.
Почему возникает нужда в социальном служении
Чаще всего социальные проблемы и физические страдания людей берут начало в проблемах духовного характера. В своём социальном служении церкви помогают преодолевать не только последствия греха, такие как рост количества разводов, детская преступность, демографический кризис, всякого рода зависимости. Они также трудятся над устранением их причин, предлагая обществу программы духовно-нравственного оздоровления. Например, помощь в воспитании детей в детских домах, интернатах, «детей улицы», опека над немощными, оказание помощи людям, входящим в группы риска.
Евангельские церкви уделяют особое внимание работе по предотвращению явлений, имеющих разрушительные для личности последствия:
- реклама алкоголя и алкогольная зависимость;
- доступность и употребление наркотических средств;
- пропаганда в СМИ нравственного либерализма;
- обесценивание традиционных семейных ценностей.
Реализуя социальные проекты, церкви особое внимание уделяют оказанию помощи людям ВИЧ-инфицированным, страдающим алкогольной и наркотической зависимостью, а также членам их семей и детям, оставшимся без семьи.
Социальное служение не может появиться по инструкции, это не механически сконструированное явление. Желание послужить ближним рождается в душе каждого человека, который ощутил себя частью Церкви, частью общины. Это желание растет по мере того, как мы приближаемся ко Христу. И наше служение может приобрести разные формы, исходя из нужд людей рядом.
Библейское обоснование социального служения
Можно назвать несколько отрывков Евангелия, обязывающих нас к делам милосердия. В первую очередь, конечно, напрашивается текст о Страшном суде в Мф. 25, где указываются критерии богоугодности жизни человека, в число которых не входят ни пост, ни правильное исповедание веры, ни усердие в посещении храма, а человечность, умение сердца откликнуться на страдание ближнего, которого Господь сделал своим «братом меньшим». Примерно та же тема звучит и в притче о милосердном самарянине (Лк. 10:30–35), которая также приходит на ум, как евангельское обоснование социального служения. Персонажи этой притчи, священник и левит, поступили неправильно, руководствуясь, вероятно, соображениями ритуальной чистоты, нарушение которой могло помешать их участию в богослужении. Самарянин же, несмотря на своё неправое мудрование относительно Бога, оказался правым, потому что остановился, отложив остальные дела (а они у него были, ибо наутро он поспешил, вверив пострадавшего заботам хозяина гостиницы), чтобы спасти жизнь человека. В его иерархии ценностей она оказалась выше всего остального. Нравственный вызов этой притчи — в преодолении «ритуального» понимания категорий святости и скверны. Смысл заповеди о нечистоте прикоснувшегося к мёртвому телу носил характер скорее эпидемиологический, а не нравственный. Нравственный же долг состоял в преодолении страха опасности, от которой предостерегала заповедь о нечистоте, ради спасения жизни человека.
Однако, рассматривая данные отрывки Евангелия с такой точки зрения, мы не открываем для себя ничего нового по сравнению с Ветхим Заветом. Это те же темы, звучащие у пророков, и Господь только напоминает нам эти азбучные истины, а для своих современников, которые в них сомневаются, подтверждает их Своим авторитетом. Заповедь о любви к ближнему — не новозаветная, она содержится ещё в книге Левит 19:18.
Свидетельством необходимости такого служения является, прежде всего, сама деятельность Христа. Бо́льшую часть своего служения Спаситель посвящал именно служению страждущим: исцелению больных, изгнанию нечистых духов, очищению прокажённых. Этими делами Он бывал занят с утра вплоть до позднего вечера (Мф. 8:16). Каковы же были побудительные причины для Него? Безусловно, Господь своими чудесами свидетельствовал о Себе, как о воплощённом Боге. Но не только необходимость свидетельства о Себе, как о Боге, двигала Христом при совершении чудес исцеления и прочих. Были эпизоды, когда Он не требовал исповедания веры перед совершением исцеления, а чудо воскрешения сына наинской вдовы было совершено даже без каких-либо просьб к Нему (Лк. 7:11-15). Также чудо насыщения народа хлебами в пустыне, упоминаемое всеми евангелистами, имело своей целью не дать народу «ослабеть в пути» (Мк. 8:3), то есть происходило из сострадания Господа людям. На сострадание указывают также яркие эмоциональные реакции Господа на происходящее. Наиболее показательно Его поведение в эпизоде с воскрешением Лазаря, когда Он плачет над его гробом, несмотря на то, что тот в следующий момент воскреснет (Ин. 11:35).
Расточая чудеса на всех приходящих, «как солнце сияет на злых и благих», без какого-либо лицеприятия, Господь по-разному наставляет исцелённых. Кому-то запрещает рассказывать о произошедшем (Мф. 8:3-4, 9:29-30; Лк. 4:41-43), кому-то, напротив, повелевает это сделать (Мк. 5:19-20). Кому-то открывает, что причиной недуга являлся грех (Ин. 5:14; Мк. 2:5-10), о ком-то говорит обратное (Ин. 9:2-3). Таким образом Он утверждает два руководящих принципа в служении ближнему.
Первый принцип — нелицеприятие, то есть независимость оказания или неоказания помощи от нашего отношения к человеку, от его личностных особенностей.
Второй принцип — персональный подход, когда личностные особенности важны для принятия решения о том, как лучше помочь нашему ближнему.
Второй принцип логически вытекает из учения о бессмертии человеческой души. В известном споре в Мф. 22:31 Спаситель аргументированно утверждает учение о воскресении Своим авторитетом. Из учения о бессмертии души следует вывод о её наивысшей ценности: «Какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16:26; Мк. 8:36). Душа человека дороже всего мира. Отсюда становятся понятными притчи о потерянной драхме и заблудшей овце, которые вне данного контекста парадоксальны: как может одна овца быть дороже отары или одна драхма — десяти?
Наконец, Господь нас в Евангелии учит организационным принципам социального служения. Например, притча о милосердном самарянине указывает именно на конкретные действия и переводит разговор от теоретических рассуждений «кто есть ближний мой?», т. е. «кого мне надо любить?», к практическим указаниям — как надо поступать по любви к ближнему. Кроме нравственного содержания, эта притча показывает образ организованного, последовательного служения: использование определённых медицинских манипуляций и веществ (масло и вино), транспорта (посадил на своего осла), привлечение других лиц к уходу за раненым, управление финансами (два динария хозяину гостиницы, плюс обещание возместить непредвиденные расходы). Эти подробности нельзя упускать из вида, хотя они, казалось бы, и вторичны по отношению к основной мысли притчи — о том, что её главный персонаж просто не прошёл мимо.
С подобного угла зрения можно рассмотреть и эпизод насыщения народа хлебами в пустыне. Спаситель помимо чуда проявил Себя как организатор: выяснил, сколько у Его учеников съестных припасов, посчитал народ, рассадив его прямоугольником сто на пятьдесят, организовал цепочку раздачи, распорядился учесть остатки после трапезы. Мы об этой стороне эпизода забываем, ибо блеск чуда, преодолевающего закон сохранения материи, затмевает какие-то «второстепенные» детали. Но ничего второстепенного в Евангелии нет, и детали подчёркивают реальность, воплощённость, а не призрачность происходившего. Если бы мы не знали, сколько хлебов имели ученики перед чудом насыщения, у нас не было бы основания считать, что произошло чудо. Если бы народ не был рассажен в указанном порядке, до нас бы не дошло число вкушавших, и мы могли бы сомневаться, а была ли толпа народа? Если бы Господь не распорядился собрать остатки в определённом количестве, мы могли бы «насыщение» народа приписать эффекту внушения, гипноза и т. д. Мы, в отличие от Господа, не властны преодолевать законы природы своими человеческими усилиями. Однако, прилагая свои усилия и все наши человеческие ресурсы — разум, волю, расчёт и даже хитрость — для исполнения заповеди о любви к ближнему, с молитвенным призывом к Господу, мы часто становимся свидетелями и участниками похожих событий. При отсутствии изначальных ресурсов мы начинаем работать — и ресурсы, откуда ни возьмись, появляются, причём, зачастую с избытком.
В книге Деяний и апостольских посланиях мы немного встречаем упоминаний о церковном социальном служении, однако указания этих книг свидетельствуют о существовании данного института. Увеличение числа верующих внесло некоторый беспорядок в дело оказания помощи вдовам, что потребовало избрания отдельных служителей – диаконов (Деян. 6:2) как специального института.
Упоминания об институте социального служения мы можем встретить в посланиях апостола Павла. Так, например, рассуждения о Евхаристии в 1 Кор. наталкивают на мысль, что Евхаристия в первохристианской Церкви совершалась или, по крайней мере, была тесно связана с благотворительными трапезами. Павел связывает недостойное Причащение с тем, что верующие причащались, как вкушают прочую пищу, значит и прочая пища подразумевалась (1 Кор. 11:20-34). Богатые приносили яства, а бедные, ничего не имевшие, приглашались ими и таким образом вкушали пищу все вместе. Мы видим, что это были в некотором смысле благотворительные вечери, другими словами — социальное служение.
Следующее упоминание о служении милосердия и благотворительности мы видим в собирании Павлом средств на нужды Иерусалимской церкви. Та мудрость и предупредительность, с которой апостол собирает милостыню, не может для нас не быть уроком (2 Кор. 8:7).
Сегодня в нашем Объединении церквей также активно совершается социальное служение, направленное на разные группы нуждающихся. Если Бог побуждает вас принять в нём участие, обратитесь к пресвитеру вашей церкви, и он расскажет вам, какие проекты планируются в ближайшее время.
